Мыслящий тростник - Страница 40

К оглавлению

— Что-что?

— Читаешь? — раздраженно повторил Юбер. — Я спрашиваю, читаешь ли ты?

— Конечно, читаю.

— Детектив, если попадется под руку? Газеты?

— Жена и дети читают немало. Время от времени я беру у них книги.

— Допустим, что ты и прочтешь одну книгу в месяц… В театре, само собой разумеется, ты в жизни не был…

— Прости, прости! Мы с Дельфиной ходим в театр.

— Да, чтобы посмотреть гвоздь сезона, бульварную комедию, на которую ходят все автомеханики во время ежегодной автомобильной выставки, — сказал Юбер с таким презрением, что даже изменился в лице. — Брось, я знаю, какой жизнью ты живешь, можешь не объяснять. Что же касается твоих знакомых, то ты, милый мой, собрал вокруг себя такой букет, что дальше ехать некуда. Впрочем, «букет» я сказал так, для красного словца, на самом-то деле это все ноль без палочки. Вот, например, твой друг Феликс. Он умер, бедняга, и я не хочу говорить о нем дурно. Но, судя по тому, что я о нем слышал, это был законченный кретин, не так ли?.. Настоящий дебил! Чем он занимался? Напомни… Я хочу сказать, какая у него была профессия?

— Сверхштатный служащий, работал сверхштатно…

Юбер звонко расхохотался, глаза его так и заискрились:

— Сверхштатный! Трудно поверить. Как во сне! Роман Бальзака! — Он обернулся к Марсиалю с выражением жалости. — И ты тянул этот груз всю жизнь! Ты даже не пытался найти себе друга среди людей, тебе равных, одного, что ли, уровня… А мог бы найти… Но нет! Ты остался верен, — он возвел глаза к небу и сокрушенно покачал головой, — Феликсу! Со школьной скамьи!

Видя, что Марсиаль собрался возразить, он остановил его властным жестом.

— Только не говори, что это было по доброте, по присущей тебе снисходительности или по чему-нибудь такому. Нет! Просто по мягкотелости. По лености ума. По самой обыкновенной лени. Признайся, что я прав, Марсиаль.

— Не знаю. Быть может… Странно, но от тети я выслушивал из-за Феликса те же упреки, что и от тебя.

— Да это потому, что мадам Сарла — умница.

— Не пойму, за что вы на него ополчились. Что он вам сделал, в конце концов?

— Да мы ничего не имеем против него! Мы просто считаем, что нельзя проводить жизнь в обществе ничтожных людей. От них надо бежать как от чумы! Встречаться надо только с теми, кто помогает проявлять лучшие стороны твоей натуры.

Марсиаль заерзал в кресле, как человек, который покорно вынес все нападки, но вдруг решил сам перейти в наступление.

— Да, это так, я готов согласиться, что ты во всем прав. И тем не менее, вращаешься ли ты в избранном кругу, обладаешь ли высокой культурой и изощренным умом, все равно жизнь коротка, и в один прекрасный день она оборвется. В один прекрасный день нас не станет. Если ты мне приведешь хоть один убедительный довод, чтобы я поверил, что мир устроен очень хорошо, что лучше и быть не может, если ты мне объяснишь, для чего вспыхивает эта маленькая (он поискал слово) искра между двумя безднами мрака, небытия, и если я найду твое объяснение Удовлетворительным, я…

Юбер не дал ему кончить.

— Ну, знаешь, дорогой, ты слишком многого от меня требуешь! Всего лишь объяснить тебе смысл жизни? Ничего себе! Но это же именно тот вопрос, — он голосом выделил слово «вопрос», — который лучшие умы задают себе с тех пор, как люди вообще начали мыслить. Я считаю, что лично для себя я его решил. Заметь, я говорю: лично для себя. Я синтезировал для себя все, во что могу верить, все, ради чего мне стоит жить, но я не собираюсь возвещать, что нашел ключ ко всеобщей мудрости и всеобщему счастью. То, что имеет значение для меня, может ровным счетом ничего не значить для других. Следовательно, на этот вопрос я тебе ответить не могу. Только ты сам можешь _и должен найти для себя_смысл жизни. Читай. Думай. Ищи. Ищи в муках и страданиях, если иначе нельзя. Но не рассчитывай ни на меня, ни на кого другого, чтобы получить готовый ответ.

— Так я и думал…

— Впрочем, главное для тебя заключается не в этом. Главное не в том, чтобы сперва найти смысл жизни, а в том, чтобы жить. Живи, и смысл приложится сам собой. Ты не живешь. Вернее, живешь, повторяю, растительной жизнью. Как трава! Посмотри на себя в зеркало. Оплывшее вялое лицо. Похож на римского императора времен упадка. Вителлий! Послушай, если хочешь получить практический совет, пусть тебе немедленно сделают check-up.

— Что? Что?

— Check-up. Общее обследование, одним словом! — сказал Юбер, пожимая плечами, так он был раздражен невежеством Марсиаля. — Это называется check-up, и это нужно делать каждый год. Есть у тебя хоть хороший врач? Небось ходишь к какому-нибудь коновалу по соседству, представляю себе… Погоди, я дам тебе адрес моего врача. Это крупный специалист. Правда, он обдерет тебя как липку, но, поверь, это стоит того.

Юбер написал адрес на листке блокнота и протянул его Марсиалю.

— Вот, держи. Он, наверное, посадит тебя на диету и, быть может, назначит какое-нибудь лечение для поднятия тонуса. Это геронтолог, специалист по старению, — объяснил он, уверенный, что его гость не знает этого термина.

Марсиаль побледнел как полотно.

— Но я, — начал он. запинаясь, — я же еще не старик.

— Не бойся слов. Геронтология предупреждает или замедляет сенильные процессы, процессы старения… А знаешь, они зарождаются раньше, чем можно предположить. Склероз кристаллика начинается в двадцать пять лет.

— Склероз?

— Чтобы читать, ты надеваешь очки, не так ли? Ты дальнозоркий, как все после сорока лет. Ну и что?.. Побольше мужества, черт возьми! Можно подумать, что я тебе сообщаю о каких-то катастрофах. А на самом-то деле нам неслыханно повезло, что мы живем в XX веке. Успехи медицины и биологии в конце концов задержат развитие большинства недугов, связанных с возрастом. Мы будем умирать в девяносто лет, но в полном расцвете сил! Знаешь ли ты, что даже смерть можно победить? Нет-нет, не питай ложных надежд. Не радуйся раньше времени. И все же по последним научным прогнозам бессмертие стоит в числе вероятных открытий. Приблизительно к 2100 году.